Представления о верховном небесном правителе и власти в Китае

Выводы.
1. Главным культом шан-иньского периода становится культ Шан-ди. Его особая значимость и политическая востребованность состояла в том, что он оказался основным идеологическим фактором обоснования легитимности власти шан-иньских правителей. Тотемный культ Шан-ди был объявлен прямым предком шан-иньских правителей, что придавало сакральный статус их власти, поскольку она стала считаться божественным волеизъявлением. Родственная связь с божеством давала право передавать власть по наследству, а наследственность передачи власти составляла необходимое условие формирования государственности и государственного управления.
Ван, обладавший от имени своего прямого предка Шан-ди властью-собственностью, обладал также правом исполнения ритуальных обрядов посвященных ему.
Усиление культа Шан-ди не означало его возвышение над всеми другими религиозными культами древних китайцев. Шан-ди не стал единым, могущественным божеством, он не стал богом, творящим все сущее, не стал богом, управляющим природной стихией. Его влияние ограничивалось социальной и политической сферой, включающей взаимоотношения между правителем и подданными. Культ Верховного небесного правителя Шан-ди не превратился в культ великого бога, который имел бы много храмов и жрецов и пользовался бы всеобщим молитвенным поклонением. В условиях древнего Китая культ Шан-ди остался культом родоплеменной знати, видевшей в Шан-ди своего предка. Поэтому культ Шан-ди, как и культ других родовых предков в Китае, имел скорее рациональный, нежели эмоциональный характер.
В эволюции представлений о ритуальных формах упорядочивания Поднебесной можно выделить следующие стадии:
- Борьба стихий: разгулу стихии может противостоять только противоположная стихия.
- Правитель, как защитник порядка, обуздывает стихию, с помощью духов противоположных стихий.
- Правитель-шаман, защищая порядок, укрощает стихию, используя знания, полученные от Небожителей и личную силу – дэ, без помощи духов других стихий.
- Император упорядочивает Поднебесную посредством ритуалов, уподобляемых природным процессам (натурфилософское влияние) и на основе совершенствования собственной личности, (даосских принципов невмешательства в природную гармонию прописанных в «Дао дэ цзине»), подражая творческой силе Дао, которое приводит все в гармонию (хэ).
- Император возлагает обязанность проведения ритуалов на своих советников (тянь-ши, го-ши), руководствуясь принципом недеяния. За правителями закрепилось право выбора религиозных приоритетов, официальных культов и обслуживающих их ритуальных акций.
2. Образ Верховного небесного правителя в религиозно-философских воззрениях подвергается вторичному обожествлению, в результате которого приобретает новые, часто прежде для него не характерные атрибуты. Этот процесс категорически не тождественен возвращению к образу архаического божества, но в то же время идентичен мифологизации, которой в рамках тех же самых текстов подвергаются реальные исторические персонажи.
Образ Верховного небесного правителя в апокрифической литературе в процессе этой мифологизации и ремифологизации, проходящей по одним и тем же правилам, изначально разнородные правители стандартизируются, в результате чего их образы становятся однотипными, они как бы объдиняются с единым образом Верховного небесного правителя.
Образ Верховного небесного правителя в социально-утопических идеях создается целенаправленно и в рамках более общей политической мифологии, он достаточно жестко структурирован и выстроен в строгую систему. Параллельно с трансформацией образа правителя меняется и его роль – теперь он служат не столько образцом для подражания, сколько прообразом императоров на земле и прецедентом для их обожествления.
3. Подводя итоги исследованию представления о Верховном небесном правителе и интституте власти в Китае, заключаем следующее:
- в Китае существовала тесная и сильная связь между ритуальным лидерством и появлением института монарха, формирование власти и религии протекало по закону «один монарх – один Верховный небесный правитель»;
- правители на земле изначально получали власть от приписываемой им способности привлекать и подпитывать духов предков высокого ранга; посредствам процессов моделирования по аналогии китайские социальные и политические институты изначально стали отражать проторациональную духовную логику архаичных религиозных практик;
- доминирующим структурным элементом в этом процессе моделирования было ранжирование духов предков по принадлежности к определенному поколению, что обеспечивало парадигму для протогосударственной стратификации китайского общества и власти;
- концепт Тянь-Мин обеспечивал основу для божественной легитимизации царской (императорской) власти, которая полностью соответствовала зарождающимся принципам патрилинейного родства и генеалогии предков;
- влияние древней религии на формирование и артикуляцию китайского династического государства и власти в целом недооценивалось, так как китайские первобытные религиозные чувства и ритуалы были, начиная с периода, предшествовавшего объединению, рутинизированы и облачены в светскую униформу конфуцианской пристойности, а власть Верховного небесного правителя тем самым была унифицирована и опосредована.

1. Бодде, Д. Мифы Древнего Китая / Д. Бодде. – М.: Издательство МГУ, 2005. – 363 с.
2. Васильев, Л.С. Проблема мифа и исторических преданий в Шан-Чжоу / Л.С. Васильев // Об-во и гос-во в Китае: материалы XXIX Науч. конф. – М., 1999. – С. 36–50.
3. Го, Юй (Речи царств) / пер., вступ. ст. и коммент. В.С. Таскина. – М., 1987. – 472 с.
4. Гу, Цзе-ган. Таолунь гуши да Лю Ху эр сяньшэн (Обсуждение древней истории – отвечаю господам Лю и Ху) / Гу Цзе-ган // Гу ши бянь (Споры о древней истории). – Шанхай, 1982. – Т. 1. – С. 105–150.
5. Гу, Цзе-ган. Удэ чжунши шо ся дэ чжэнчжи хэ лиши (Политика и история под влиянием теории Пяти сил) / Гу Цзе-ган // Гу ши бянь (Споры о древней истории). – Шанхай, 1982. – Т. 5. – С. 404–617.
6. История Китая / А. В. Меликсетова. – М.: Издательство МГУ, 2004. – 751 с.
7. Каталог гор и морей (Шань хай цзин) / предисл., пер. и коммент. Э.М. Яншиной. – М., 2004. – 349 с.
8. Кравцова, М.Е. Процесс формирования официальной идеологии имперского Китая / Кравцова М.Е., Бурцева Е.О., Терехов А.Э. – М.: Наука – 2012. – 591
9. Малявин, В.В. Китайская цивилизация / В.В. Малявин. – М.: Астрель, 2001. – 632 с.
10. Переломов, Л.С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая / Л.С. Переломов. – М.: Наука, 1981. – 333 с.
11. Переломов, Л.С. Гуань Чжун / Духовная культура Китая: энциклопедия / Л.С. Переломов. – М.: Восточная литература, 2006. – 727 с.
12. Терехов, А.Э. Представления о совершенномудрых правителях-шэн / А.Э. Терехов // Процесс формирования официальной идеологии имперского Китая / сост. М.Е. Кравцова. – СПб., 2012. – С. 156–215.
13. Терехов, А.Э. Формирование древнекитайской когорты Двенадцати совершенномудрых / А.Э. Терехов // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Гуманит. и обществ. науки. – 2013. – № 1 (167). – С. 136–140.
14. Хань шу (Книга [по истории династии] Хань). В 12 т. – Шанхай, 1964. – 4273 с.
15. Цыренов, Ч.Ц. Трактат Гуань чжуна «Гуань-цзы», его место и роль в культурной традиции Древнего Китая / Ч.Ц. Цыренков. – Улан-Удэ: Изд-во ВСГАКИ, 2013. – 220 с.
16. Шу, цзин Древнекитайская философия / Шу цзин. – М., 1994. – Т.1. – 363 с.
17. Юань, Кэ Мифы древнего Китая / Юань Кэ. – М., 1987. – 527 с.
18. Ян, Куань Чжунго шангу ши даолунь (Введение в древнейшую историю Китая) / Ян Куань // Гу ши бянь (Споры о древней истории). – Шанхай, 1982. – Т. 7, кн. 1. – С. 65–421.
19. Янгутов, Л.Е. О добуддийских религиозных верованиях Китая. Ч.2. / Л.Е. Янгутов // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Философия, социология, политология, культурология. – 2014. – № 6(2). – С. 3–8.
20. Янгутов, Л.Е. Бадмаева Д. Б. Трактат «Лихолунь» и добуддийские верования у китайцев / Л.Е. Янгутов // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. Философия, социология, политология, культурология. – 2007. – № 13. – С. 6–14.
21. Яншина, Э.М. Формирование и развитие древнекитайской мифологии / Э.М. Яншина. – М., 1984. – 248 с.
22. Ahern, E.M. Chinese Ritual and Politics / E.M. Ahern. – Cambridge: Cambridge University Press, 1981. – 213 p.
23. Allan, S. The Heir and The Sage: Dynastic Legend in Early China / S. Allan. – San Francisco, 1981. – 165 p.
24. Birrell, A. Chinese Mythology: An Introduction / A. Birrell. – Baltimore; L.: The J. Hopkins University Press, 1993. – 344 p.
25. Lewis, M.E. The Flood Myths of Early China / M.E. Lewis. – Albany, 2006. – 248 p.
26. Lewis, M.E. Writing and Authority in Early China / M.E. Lewis. – Albany, 1999. – 556 p.
27. Lewis, M.E. Sanctioned Violence in Early China / M.E. Lewis. – Albany, 1990. – 390 p
28. Idem. The Mythology of Early China / M.E. Lewis // Early Chinese Religion. – Pt. 1: Shang through Han (1250 BC–220 AD) / ed. J. Lagerwey, M. Kalinowski. – Leiden; Boston, 2009. – Vol. 1 – P. 543–593.
29. Puett, M. The Ambivalence of Creation: Debates Concerning Innovation and Artifice in Early China / M. Puett. – Stanford, 2001. – 299 p.
30. Henricks, R.G. Fire and Rain: A Look At Shen Nung (The Divine Farmer) and His Ties With Yen Ti (The «Flaming Emperor» or «Flaming God») / R.G. Henricks // Bull. of the School of Oriental and African Studies / University of London. – 1998. – Vol. 61, Nr. 1. – P. 102–124.
31. Graham, A.C. The Nung-chia «School of the Tillers» and the Origins of Peasant Utopianism in China / A.C. Graham // Studies In Chinese Philosophy & Philosophical Literature. – Albany, 1991. – P. 67–110.
32. Weber, M. The Theory of Social and Economic Organization / M. Weber. – New York: The Free Press, 1961 – 435 p.